Веденин вячеслав петрович - краткая биография известных спортсменов - каталог статей - нововязниковская сош. Вячеслав петрович веденин - легендарный лыжник В каком преступлении обвиняли лыжника веденина

Заслуженный мастер спорта по лыжным гонкам, двукратный олимпийский чемпион, четырехкратный чемпион мира, тринадцатикратный чемпион Союза, кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени, полковник внутренней службы в отставке Вячеслав Петрович Веденин вписал свое имя золотыми буквами в спортивную историю нашей страны. А родился он в деревне Слобода Дубенского района Тульской области 1 октября 1941 года и в этом году отмечает 70-летний юбилей.

Лыжня за околицей Слободы

Давно, когда я был еще ребенком, моя ныне покойная бабушка Мария Григорьевна показала мне письма с подписью "Слава Веденин". Адресованы они были ее брату Леониду Григорьевичу Харитонову, которого я совсем не помню – его не стало в середине 70-х годов прошлого века, а в 50-х он работал учителем физкультуры сельской школы в деревне Слобода Дубенского района. Запомнились мне и рассказы бабушки о воспоминаниях Леонида Григорьевича…

Обычный деревенский парнишка Слава Веденин свои детские годы провел в Слободе. Рос, как и все сверстники. Может, даже и в более трудных условиях, чем другие. Ведь дети военного времени в полной мере познали нелегкий труд, многочисленные заботы.

Отец Славы, Петр Владимирович, работавший учителем Яньковской школы, не вернулся домой с фронта... Он был призван 27 августа 1941 года, воевал помкомвзвода, а 30 марта 1942 года получил тяжелое ранение в грудь и помещен в госпиталь. Сын его так и не увидел... В Книге Памяти Сухиничского района Калужской области есть описание братской могилы в селе Немерзски со списком захороненных, в котором значится: "ВЕДЕНИН Петр Владимирович (1911 – 24.04.1942), сержант, род.: Тульская обл., Дубенский р-н, д. Слобода, призван: Дубенский РВК Тульской обл., умер от ран: Сухиничский р-н, п. Шлиппово".

Мать, работница совхоза, вырастила и воспитала двух детей. Несмотря на трудности, жили дружно, поддерживая друг друга.

В школе Слава по-настоящему "заразился" спортом. Занимался им много и охотно. Зимой, вероятно, не было дня, чтобы он не вставал на лыжи. Особенно любил кататься с горок...

Все начиналось с лыжных гонок вблизи деревни Слобода – с лыж, прикрепленных к валенкам. Однако начало начал – в характере. Недаром Веденин любил говорить с детства: "Я должен быть первым!"

Вот что рассказывал Владимир Тихонов, друг детства Вячеслава Веденина: "Как и все деревенские мальчишки, любил Славка лошадей. С удовольствием ездил в ночное. Поскачем на лошадях, так он непременно хочет вырваться вперед. Помогали взрослым и на сенокосе. И тут непременно ему надо было быть впереди. То же самое в ночных походах по садам… Нигде и ни в чем не хотел уступать своим сверстникам. Приходила зима. Счастливейшее время лыж. До темноты катались с горок. Строили на них трамплины. И здесь Славке не было равных…"

Это уже потом, в 2007-м году, когда Вячеслав Петрович летел в авиалайнере по маршруту "Москва – Токио" по приглашению на чемпионат мира-2007 в Саппоро (на те самые лыжные склоны, где 35 лет назад совершил свой спортивный Подвиг) и попутно давал интервью корреспонденту "Спорт Экспресса" Ровшану Аскерову (по совместительству - знаменитому игроку телевикторины "Что? Где? Когда?"), он откровенно скажет: "У меня была мечта с 6-го класса школы - стать чемпионом Олимпийских игр. Ради нее я бросил пить и курить, подчинил ей всю свою жизнь. Я ведь из послевоенного поколения. Курить начал во втором классе, воровал у деда махорку, а пить - и того раньше. Помню, как меня, малолетнего, дед сажал на колени, вливал в рот стопку самогона и приговаривал: "Пей, дьяволенок, за столом, а не за углом!" А потом закидывал меня, захмелевшего, на печь, я лежал там тихо, никому не мешая".

Учась в Слободской "семилетке", он стал участвовать в лыжных соревнованиях и выполнил норму второго взрослого разряда. В восьмом классе Вячеслав перешел в Воскресенскую среднюю школу и зимой ездил туда из своей Слободы на лыжах, преодолевая почти ежедневно расстояние в 7 км туда и столько же обратно. В новой школе, выступая в районных отборочных соревнованиях, обошел многих перворазрядников. Ему вручили новые гоночные лыжи и форму, что по тем временам считалось очень высоким поощрением. И первый разряд по лыжам он выполнил, еще учась в школе…

Заслуженные награды Веденина

Первые старты

Первый старт... Для каждого начинающего спортсмена он складывается по-разному...

Из воспоминаний В.П. Веденина: "Мне было шестнадцать, когда я узнал, что в Туле скоро начнется областная спартакиада школьников. Я собрал свой скромный "инвентарь", оделся потеплее, сунул в карман рубль и справку, из которой следовало, что Вячеслав Веденин живет в Слободе, учится в девятом классе, здоров. Всю ночь промаялся на жестком вагонном сиденье, то и дело просыпался - целы ли лыжи. В семь утра поезд прыбыл на место, а в девять давали старт... Конечно, никто меня там не ждал. Я и понятия не имел ни о каких допусках к соревнованиям. Долго пришлось чуть ли не со слезами упрашивать судей, пока главный - то ли я надоел ему, то ли разжалобил - не распорядился: "Пусть идет". Для меня первый старт на спартакиаде области, к счастью, оказался удачным: не разбираясь в тонкостях тактической борьбы, я с самого начала старался показать предельную для себя скорость. С техникой бега я тогда был не в ладах, зато выносливости хватило, чтобы обогнать всех сверстников. К моему удивлению, я опередил ближайшего соперника почти на три минуты. Произошло это памятное для меня событие зимой 1957 года..."

Поддержал парнишку мастер спорта Дмитрий Головин. Стал его тренировать. Вячеслав непременно два раза в неделю, прихватив лыжи, ездил к нему на тренировки в Тулу.

Сам Веденин вспоминал: "Мама была против того, чтобы я занимался спортом. Потому что ездил в Тулу на тренировки на товарных поездах, а это 39 километров. Приезжал в третьем-четвертом часу утра. Ни тренер не знал, откуда я приезжал, ни мать не знала, куда я езжу, и она подозревала что-то плохое, плакала, ругалась. Бывало, и подзатыльники отвешивала. Ну а о том, что стану спортсменом, я тогда и не думал. В деревне дел много. На мне и заготовка дров была, и уход за скотиной, и воды натаскать, а по весне работа в колхозе..."

И еще - о своем знакомстве со спортивным обществом "Динамо": "В первые годы после войны везде на страницах прессы было "Динамо". Портреты динамовцев. И вот как-то поехали мы с матерью в Тулу продавать картошку, и там присмотрел я майку белую в синюю полоску с буквой "Д", теперь таких не делают. Мать купила мне, и вы бы видели, с какой гордостью я носил ее. Сразу же пошел в клуб, в кино. Вот такое первое близкое знакомство у меня было с обществом, которое потом стало родным".

После окончания школы Вячеслав Веденин уехал в Тулу, поступил в техникум транспортного строительства. Но стипендия была там маленькая, а надо было помогать матери. И он ушел работать в пожарную часть - общество "Динамо" помогло устроиться. Трудился там полтора года до армии. В свободное время тренировался на лыжах. А летом садился на велосипед.

Между прочим, мастером спорта по велосипеду Вячеслав стал раньше, чем по лыжам, по которым мастерский норматив он одолел, тренируясь уже в составе сборной столичного "Динамо" под руководством тренера Виктора Бучина.

Вспоминают, что Леонид Григорьевич Харитонов так напутствовал ребят, в том числе и Вячеслава Веденина, на выпускном вечере в школе: "Из нашей Слободы, по слухам, вышли и генералы, и министры, а о мастерах спорта не слышно…" И тут Веденин вскочил с места: "Я буду мастером спорта. Вот увидите!"

Спустя годы, получив письмо от своего воспитанника, узнал скромный учитель физкультуры, что выполнил свое обещание Слава Веденин. Думается, с особым удовольствием прочел тогда Леонид Григорьевич вот эти строчки: "Вы, наверное, забыли меня. И думали, что я Вас забыл. Но это не так. Я вспоминаю Вас все время. И особенно Ваши слова: "Наш брат-мужик нигде не пропадет, если сам дурить не будет". Сегодня я стал мастером спорта. Посылаю Вам протокол соревнований. Прочитайте его ребятам. Может быть, еще один упрямец, как Вы часто называли меня, выйдет из Ваших рук. Тогда будет очень здорово!"

Веденин быстро прогрессировал и был включен в состав молодежной сборной страны, где его наставником стал прославленный Павел Колчин. Потом он напишет теплое письмо своему первому тренеру Харитонову из Смоленска с отборочных соревнований к чемпионату мира 1966 года: "…и представляете, Леонид Григорьевич, попал в сборную, как это ни странно. Видно, много спортивного Вы мне передали. Теперь еду в Норвегию на чемпионат мира. Не прошли мои походы на 50-60 километров даром".

Лыжня Веденина - встреча поколений

Чемпион мира на мишени

Наступает время главных стартов…

Однако в 1964 году на чемпионате страны Веденин был лишь 18-м на "тридцатке". Провал? Но Колчин похлопывает его по плечу: "Все идет, Слава, по плану".

И вот уже 1966 год. Знаменитый Холменколлен. Чемпионат мира. Именно здесь, в гонке на 50 км, Веденин сначала вознес наших тренеров и болельщиков на вершину блаженства, а затем опустил их на землю, подавленных и разочарованных.
С огромным преимуществом вел он гонку. До 43-го километра. И как шел, как шел!.. Но вдруг "сел". И все растерял на следующих пяти километрах. Сам он позднее говорил: "Ледяная лыжня мазь слизнула". Но многие из тренерского состава посчитали, что неопытен, горяч, не сумел правильно распределить силы. Несправедливая критика по горячим следам не сломала его. И через год он стал чемпионом страны в той самой 50-километровой гонке…

В 1968 году в Гренобле состоялась первая для Веденина зимняя Олимпиада.

… Центральным событием Олимпиады-68 в Гренобле стал марафон, гонка на 50 километров. Развернулась упорная борьба за последнюю "лыжную" медаль. После первой 25-километровой петли впереди шел норвежец Эллефсэтер. Наши спортсмены далеко позади. Девятым идет московский динамовец Веденин, двадцатым – Ворончихин и дальше за ними – Акентьев и Воронков.

А темп все нарастает. Пройден уже сороковой километр. Лидирует по-прежнему Эллефсэтер, на втором и третьем местах – норвежец Тилдум и… наш Веденин. Он идет ровно и мощно. Неужели Вячеслав сумеет занять призовое место? Он рассчитал свои силы правильно: "Вот бурей ворвался в финишный коридор Веденин, и сразу стало ясно, кому причитается сегодня серебряная медаль. Веденин бессильно опустил руки, проскочив финишный створ, но в жесте его была не столько усталость, сколько злость на так некстати оборвавшуюся лыжню. Силы еще были, а вот времени для того, чтобы достать Эллефсэтера не хватило", - писал спецкор "Советского спорта" на гренобльской Олимпиаде А. Григорьев.
Впоследствии Вячеслав напишет в письме: "Самый радостный день у меня был, конечно, тот, когда мне вручали первую в моей жизни олимпийскую медаль. И я понял, что любую мечту можно сделать былью, если будешь настойчивым в достижении своей цели".

"Серебро" - неплохо, весьма неплохо для дебютанта. Но ему ведь прочили "золото". 26 лет ему было в Гренобле. В Саппоро, к следующей Олимпиаде, будет 30. Впишет ли он свое имя в историю зимних Олимпиад? Успеет ли?

Между этими двумя Олимпиадами был еще чемпионат мира в Высоких Татрах. Здесь и состоялась "золотая проба". Вячеслав был первым на "тридцатке".

Эта победа имела особый привкус. Веденин сумел сломать психологический барьер: до этого мы лишь раз выигрывали золотую медаль на чемпионатах мира. В Фалуне, в 1954 году, это совершил Владимир Кузин. С тех пор – никак. Вот почему так блестели глаза Владимира Кузина, когда он поздравлял с победой Веденина: "Ох, Славка, ох, молодец… Ох, Славка, вот порадовал, вот порадовал… Заждались, заждались…"

Но никто, конечно, не предполагал, что главный подвиг Веденина на этом чемпионате мира еще впереди. Эстафета… После трех этапов мы проигрываем немецкой команде почти минуту. Ох, как много! Разве отыграешь на десяти километрах?! Да еще за команду ГДР бежит один из сильнейших спринтеров мира Клаузе... Но Веденин сделал невозможное. Он отыграл потерянную минуту и был на финише первым.

Вот что написал по этому поводу в своем дневнике тренер Павел Колчин на страничке за 15 февраля 1970 года: "Радость у всех неописуемая. Туристы, тренеры и болельщики поздравляли, целовали и обнимали друг друга, а особенно Веденина. Он пока не понял, что стал чемпионом мира, но я за него очень и очень рад. Все напряженные, трудные дни, все невзгоды остались позади. Теперь мы еще больше убеждены в правильности тренировки Славы".

Потом случилось самое страшное - ...награждение...

Вспоминает сам Вячеслав Веденин: "Дело-то происходило вскоре после августа 1968 года, понятно, какое отношение было у чехов к нам, советским. И вот перед церемонией награждения ко мне подходит наш посол и говорит: "У меня к вам огромная просьба проявить выдержку и хладнокровие". Я ничего не понял, вышел на стадион и обомлел. Стотысячный стадион был забит по завязку, и когда оркестр заиграл наш гимн, начался такой свист, что музыки не было слышно. Поднимаюсь я на пьедестал и думаю: не ровен час, какой-нибудь фанатик выстрелит с трибун. И ведь не то страшно было, что умру, а то, что упаду и опозорю звание советского чемпиона.

В общем, стою на пьедестале и жду выстрела. Уперся в него ногами, и одна только мысль бьется в голове: "Все равно устою". Это были самые жуткие минуты в моей жизни. Казалось, никогда еще не чувствовал смерть так близко. Наградили меня, а следом - вручение медалей чемпионам и призерам в эстафете. Я подхожу к нашим ребятам - Воронкову, Симашову, Тараканову - и говорю: "Парни, раз уж меня одного не шлепнули, то четверых убрать побоятся. Идемте". Поднялись мы на пьедестал, встали, набычившись, а свист вдруг прекратился. Зрители поднялись, сняли шапки и молча выслушали гимн Советского Союза. Той победой я горжусь не меньше, чем олимпийским титулом. Ведь спорт оказался сильнее политики".

Саппоро-72

Саппоро

Япония. Саппоро. 1972 год. Эта Олимпиада стала Олимпиадой Вячеслава Веденина. Он исключительно точно распределил силы на "тридцатке" и не оставил шансов соперникам: вначале на первом затяжном подъеме Веденин проигрывал норвежцу Тилдуму, затем сократил разрыв, потом уже вышел в лидеры и на финише опередил соперника почти на минуту. Это первое его олимпийское "золото"!

Атмосферу тех дней я прекрасно почувствовал, когда смотрел полуторачасовой фильм об этой Олимпиаде, снятый японскими документалистами из кинокомпании "Toho". К сожалению, его создатели больше освятили лыжный марафон на 50 километров, в котором Вячеслав Веденин заработал лишь бронзовую медаль. Сам он вспоминал об этом так: "Потом был марафон, который я проиграл чисто тактически. Именно проиграл, хотя после финиша меня утешали: "Ты молодец, Слава. Третье место в олимпийском марафоне - это здорово!" А получилось так: я поздно спохватился, упустил рывок норвежцев Тилдума и Мюрму. Собственно, моя вина была не столь велика. Тренеры, которые вели меня по дистанции, с опозданием сообщали о положении лидеров".

А затем - эстафета… Эстафетная гонка четыре по десять километров считается главной у лыжников, победа в ней особо ценима, эту дисциплину еще называют королевской. И надо же, такое совпадение: вновь он уходит на последний этап, проигрывая лидеру, норвежцу Харвикену, больше минуты. Невозможно же повторить подвиг дважды! Веденин тем не менее совершает невозможное - он "достает" растерявшегося норвежца. Зрители буквально онемели. На Олимпиаде сделать такое! Когда спортсмены находятся в пике формы! Когда в подготовку вложено четыре года! Никто с тех пор не повторил его спортивного подвига…

Вот что писал "Советский спорт" от 15 февраля 1972 года в статье "Золотое начало - золотая концовка": "Невозможно описать все творившееся на лыжном стадионе Макоманаи в тот миг. Невероятно: Вячеслав Веденин шел первым! Получив эстафету на минуту и одну секунду позже норвежца Харвикена, он стремительно приближался к финишу последнего этапа. Харвикен двигался в нескольких метрах за ним, шатаясь от усталости, отчаяния и невероятного напряжения.

Да, каждая Олимпиада знает своих героев. Я нисколько не хочу умалить сделанного здесь в Саппоро другими атлетами, но, полагаю, истинный герой Игр, первый в ряду таких великих спортсменов, как А. Схенк и Г. Кулакова, - Вячеслав Ведении.

Казалось, все было проиграно. Минута и одна секунда разрыва; на дистанции Харвикен - один из лучших лыжников Норвегии, позади (очень близко) швед Лундбакк - победитель в гонке на 15 км. Серебряная у нас медаль или бронзовая? - вот, казалось, в чем был вопрос. Норвежцы уже тискали в объятиях И. Форму, сумевшего убежать на третьем этапе от Ф. Симашева. Норвежцы полагали - победа обеспечена. Остается достойно обставить спектакль. Северяне выстроились с флагами у своего домика, напряженно вглядываясь в заснеженную даль. Вот-вот должен вынырнуть из нее Харвикен.

Но все собравшиеся увидели Веденина, и это было более чем чудо. То, что он сделал на своих десяти километрах, затмило все сделанное до сих пор, ибо никто, как бы ни старались, не мог припомнить подобного случая на соревнованиях столь высокого ранга..." (Действительно трудно тогда далась победа Веденину, ведь спортивное упрямство тех самых "северян" я наблюдал, когда в начале марта оказался в Стокгольме – нужно было проводить лыжные соревнования, а снега совсем не было – растаял, так шведы проложили по историческому центру своей столицы искусственную лыжную трассу в несколько километров).

По хронологии было так. Пройдены полтора километра. Веденин сократил разрыв на 11 секунд. К середине дистанции он отставал от Харвикена на полминуты. Оставалась самая трудная часть трассы. Впереди – три подъема, два из них очень нелегких. И вот Вячеслав увидел соперника. Это произошло за четыре километра до финиша. Разделяло их теперь 25 секунд. У Веденина будто крылья выросли. Все ближе и ближе Харвикен. Тот уже не в силах прибавить скорость. Теперь норвежец почти рядом. Остается два километра. На спуске, когда до финиша остался километр, Веденин обходит лидера. Харвикен уже не мог сопротивляться. Почти десять секунд разделили на финише наш и норвежский квартеты.

Сыграла свою роль в этой большой Победе и маленькая хитрость... Дело в том, что перед тем, как принять эстафету, Вячеслав сделал вид, что собирается перемазать лыжи. Харвикен, стартовавший с ним, увидев, что русский "колдует" со смазкой, тотчас перемазал такой же и свои. Но мазь была совсем другая. Одним словом, попался на его хитрость, за что жестоко поплатился – проиграл...

Об этом эпизоде рассказал известный спортивный журналист Анатолий Коршунов (тогда он работал в газете "Советский спорт") в телефильме "Золотой пьедестал". Он же очень образно и необычно описал те события: "...Стоит закрыть глаза, и я вижу Саппоро, лыжный стадион Макоманаи в день 4 февраля 1972 года. Вижу бег Вячеслава Веденина. Прекрасный бег по лыжне. Описать его трудно, ибо он состоит из восприятия цвета, ритма, вкрадчивой мягкости, ощущений неотвратимости. Я не назвал силу. Она присутствует. Огромная сила, колоссальная выносливость, твердость характера. Но все это незримо, внутри. Видимой остается лишь легкость движений… И в один прекрасный момент замечаешь, что это уже не бег, а полет..."

А известная фигуристка Ирина Роднина, также замечательно выступившая на той зимней Олимпиаде, вспоминала в своей книге "Олимпийская орбита": "Я была на трассе эстафеты, когда Веденин сделал, казалось бы, невозможное. Своим глазам не верили даже бывшие чемпионы мира, тренеры лыжников, видевшие на трассах всякое... Веденин боролся за себя. За команду. За всю нашу сборную. И это давало ему дополнительные силы. Таким торжествующим, каким он был на финише, сказавшим о том, что произошло, ровно три слова: "Нажал, догнал и победил" - он и останется в моей памяти навсегда. Останется образцом умения отдать всего себя для победы".

Саппоро-72. Скобов, Веденин, Воронков, Симашов

«Легенда в спорте»

Согласно народной молве, советских спортсменов после Олимпиады-72 принимал мэр Саппоро, который нашему спортсмену сказал примерно так: "Я теперь понял, почему мы проиграли русско-японскую войну. Потому что в Советском Союзе есть такие люди, как вы, мистер Веденин". А некоторые политики считали, что своим спортивным подвигом он добился большего, чем все дипломаты за годы предыдущей работы.

При этом часто вспоминает Веденин о своем первом наставнике. И что особенно приятно, уже будучи на вершине славы. Вот его ответ на один из вопросов корреспондента журнала "Физкультура и спорт" в 1973 году: "Мне очень повезло. Когда я был подростком, у нас в школе был учителем физкультуры Леонид Григорьевич Харитонов. Это он привил мне любовь к спорту, особенно к лыжам". На фотографии с Олимпиады в Саппоро, присланной им Харитонову, есть надпись: "Все медали помогали завоевать и Вы!"

Советский спорт 15.02.1972

В середине 1970-х годов при подготовке к очередным важным соревнованиям Вячеслав получил серьезную травму, несовместимую с большим спортом, поэтому в дальнейшем занялся тренерской работой в родном обществе "Динамо".

Когда я, много лет спустя, встретился в Дубне с Вячеславом Петровичем Ведениным на ежегодных (с 1989 года) соревнованиях "Лыжня Веденина", его первыми словами были: "Всю жизнь буду помнить, что Леонид Григорьевич сделал меня таким, как я есть".

А затем состоялась наша задушевная беседа с этим человеком, совершенно лишенным "звездности". Чего стоят откровенные воспоминания Веденина об Олимпиаде в Саппоро и о Японии! Не только о том, как ему доверили на церемонии открытия Олимпиады нести красное знамя нашей страны, которое он должен был по ритуалу преклонить перед японским императором, проходя мимо его ложи, а Веденин прошел мимо императора строевым шагом, подняв древко высоко вверх. Но и простые истории о посещении токийского метро, где наши спортсмены попытались уступить место местным женщинам, а у японцев принято наоборот – уступать место мужчинам. Или в японском ресторане ребята из нашей лыжной сборной назаказывали разных блюд, а съели, естественно, не все, а потом, уходя, с удивлением наблюдали за официантом, который, давясь, с усилием доедал за ними остатки – так у них принято…

Рассказал Веденин и о своей семье. У него три сына... О странах, в которых ему довелось побывать, лаконично заметил: "Был везде, где есть снег, кроме Антарктиды".

Но можно и без природного снега... Совсем недавно, в последних числах мая 2011 года, когда стояла настоящая летняя жара да еще с грозовыми ливнями, Вячеслав Петрович принял участие в экзотическом шоу - гонках по "летнему" снегу на 500-метровом Сходненском кольце в Подмосковье. Для подготовки лыжни специально сохранили 5 тысяч кубометров снега, укладывая его на траву в ночь накануне состязаний, а потом сформировали плотно укатанную ретраками трассу шириной в 10 метров. На торжественной церемонии открытия популярный комментатор Дмитрий Губерниев представил весь цвет отечественного лыжного спорта во главе с президентом федерации, трехкратной олимпийской чемпионкой и шестикратной чемпионкой мира Еленой Вяльбе. Затем победители Олимпийских игр, чемпионатов мира и Европы различных лет приняли участие в гонке легендарных чемпионов с возрастным гандикапом. В упорнейшей борьбе первыми на финиш пришли сразу трое, но внимательные судьи определили преимущество Вячеслава Веденина...
От многих знакомых Веденина слышал, что поразительно сочетаются в этом человеке здоровое честолюбие со скромностью… Вячеслав Петрович вспоминал: "Впервые я почувствовал, что действительно известен в 1976 году, уже когда закончил выступления в большом спорте. Приехал я на чемпионат мира в Финляндию. Никаких пропусков на чемпионат от спорткомитета я не получил. А там к трассе во-о-обще невозможно было приблизиться! Ее охраняли с собаками. И вот я подхожу, уже готов ко всему, и вдруг полицейский мне улыбается и говорит: "О-о Веденин! Пожалуйста!" Представляете: обычный полицейский меня помнит! В Италии подходит какой-то мужик, я его не видел никогда, просит автограф. Я просто обалдел..."

Фото с почтовой открытки 1972 года

На родной для В.П. Веденина земле, откуда начинался первый старт в большой спорт, в райцентре - поселке Дубна - на центральной площади установлен памятный знак в его честь, а также присвоено звание Почетный гражданин Тульской области.

Вячеслав Петрович признался: "Каждый раз, когда я еду на родину, пересекая границу Московской и Тульской областей, неожиданно для всех и себя замолкаю. К горлу подкрадываются слезы. И ничего не могу с собой поделать. Это моя Родина, это моя любимая Тульская земля".

Когда-то известный поэт Роберт Рождественский сказал - "Веденин – это легенда в спорте" и написал посвященное ему замечательное стихотворение "Репортаж о лыжной гонке" (о той самой - в Саппоро):

"Бесконечен этот тягун,
Как дорога в неблизкий свет.
За твоей спиною сквозь гул
Потрясающе катит швед!
Ты выигрываешь у него
Полсекунды, пол-ерунды!
Крут подъемище! Кто кого:
Или он тебя или ты.
Стала нашей твоя судьба,
Слёзы встали у самых глаз.
И у нас к тебе - не приказ
И не просьба - одна мольба.
Ты выигрываешь! - прибавь!
Ты выигрываешь! - нажми!
На мгновенье прильнув, припав, -
Хочешь, наши силы возьми!
Вот!
Зачем нам теперь они?..
Ты, пожалуйста, добеги.
Дотерпи, родной! Дотяни,
Достони, дохрипи, смоги!
Через все чужие "ни в жизнь!..",
Через все свои "не могу..."
Ну, еще! Еще продержись!!
... Ох, как жарко на этом снегу!"

Дмитрий Овчинников,
кандидат педагогических наук, г. Тула.

Редакция журнала "Лыжный спорт" поздравляет Вячеслава Петровича с юбилеем и желает ему крепкого здоровья!

Видео 2013 года.

Саппоро, 50 км, 1972 год. 3 место.

Вячесла́в Петро́вич Веде́нин (1 октября 1941 года, Слобода, Дубенский район, Тульской области) - советский лыжник.

Первый советский лыжник, выигравший золото в индивидуальной мужской гонке. Особенно прославился тем, что смог выиграть на последнем этапе эстафеты 4х10 км в Саппоро (1972), уйдя на него с отставанием в 1 минуту от норвежца Харвикена.

Двукратный олимпийский чемпион 1972 — в 30 км и эстафете. Тогда же получил бронзовую награду в гонке на 50 км.

Интервью с В. П. Ведениным от 29.03.2013 .

Вячеслав Веденин "Дотяни, достони, дохрипи…"

Е го легендарная эстафета в Саппоро-1972 - как иллюстрация: бывают в спорте чудеса. Бывает невозможное. На 10-километровой дистанции Веденин отыграл минуту и стал двукратным олимпийским чемпионом! Сегодня великий лыжник ХХ века живет себе тихо в деревне под Тулой.

* * *

- В Москве вас застать непросто?

Разве что за пенсией приезжаю. Нечего мне в Москве делать.

- Пенсия хорошая?

35 тысяч. Я же подполковник, выслуга большая. Плюс прибавка для олимпийских чемпионов. Была 15 тысяч, нынче - 32. Грех жаловаться, для деревни хватает.

- Вы же в этой деревне выросли?

Да. Правда, дом наш мать давным-давно продала. Там и сейчас люди живут. А я купил участок напротив.

- Смотрите - сердце щемит?

Отболело. А раньше нередко приходил к родному дому. Даже ночевать как-то попросился. Пустили.

- Юность у вас не самая веселая была.

Это точно. Отец погиб в 1942-м. Я его никогда не видел. Отослал с фронта матери фотографию, приписал: "Поцелуй дочку". Ушел воевать, не зная, что мать беременна мной.

- Похоронка сохранилась?

Да. Никаких подробностей: "Пал смертью храбрых под Смоленском…" В соседней деревне фашисты четверых расстреляли, а в нашей все попрятались. Человек шесть немцев прошли по улицам - и двинули на Дубну. Где чугунолитейный завод. У меня от голода был страшный рахит. Крапиву по деревне не найти было, всю съели, - так жрал старую лебеду. Единственное лакомство - теруны.

- Что это?

Как картошку на поле ни собирай, все равно на зиму что-то останется. Берешь промерзшую, а она мягкая. Шкуру снимаешь и печешь оладьи. Еще курили много. Во втором классе мне уже пачки на день не хватало. Разок у деда стащили махорки - накурились так, что на стенку полезли! До галлюцинаций!

- Не может быть.

Не буду ж я вам врать. Молоком отпаивали. А завязал я с табаком в шестом классе. К нам преподавать физкультуру прислали фронтового артиллериста. Здоровенный мужик, двухпудовыми гирями крестился. Застукал нас с цигарками в туалете. Взял меня за ноги и головой держал над дыркой в полу: "Макну!" Как я ревел!

- Где курево, там и выпивка?

Когда дядя-полковник приезжал в отпуск, меня маленького дед сажал на коленку. Наливал стопку самогона: "Пей за столом, а не за углом!" Потом швырял пьяненького на печь - чтоб спал, не мешался.

- Самогон мальцу - не перебор?

Да ну, перебор. В деревне быстро взрослели. Все детство - работа! Я до школы в ночное ходил, на покос. Так натрудишься, что после обеда встать не в силах. Однажды чуть не загнулся. Месяца два в госпитале лежал. Да еще на второй год остался.

- Почему?

Не желал немецкий учить. Дураком надо быть, чтоб давать нам этот язык. Когда отцов на войне поубивало. Мы учительнице немецкого темную устраивали. Сзади ребята подкрадутся - мешок ей на голову. А ноги крапивой иссекут. Она-то ни в чем не виновата. Но раз немецкий язык - значит, немка.

- Это она вас на второй год упекла?

Да. Бумагу выдали: "при удовлетворительном поведении закончил 7 классов". Настоящий "волчий билет", никуда с таким не пристроишься. Только спорт меня спас. И курить я бросил, и пить. На товарняке в Тулу начал ездить, на велосипедные тренировки. Двухпудовые гири 30 раз зубами поднимал.

- Это как?

Привязываешь к гире веревку, зубами хватаешь и тягаешь. Очень развивает спину и шею. Я в книге об Иване Поддубном это упражнение вычитал. А как-то залез на перекладину, хотел крутануться - и головой вниз. Подняли, повезли на телеге к фельдшеру. Очередь огромная. Внезапно голова закружилась, по стеночке сполз. Очухался в палате. Гляжу - койки кругом, чей-то голос: "Ну вот. Жить будет!" Со всех сторон мне мед тянули. Приговаривая: "Сынок, кушай, я не трогал". Ну угощают - я и ем.

- Трезво.

А сестренка мне объяснила, где лежу. Палата смертников, с последней стадией туберкулеза. Каждое утро смотришь - еще одна коечка заправлена. Унесли хоронить. Ночи не проходило, чтоб кто-то не помер. Уговорил я медсестричку, тряпки мои отдала. И сбежал.

- Далеко?

В кедах и трико караулил часа три, какой товарняк тормознет. Заскочил в один, а тот совсем останавливается. Хочу обратно прыгать, вижу - двое шагают с овчарками. Я на другую сторону - и там военные. Думаю: что за дела?

- И?

Зеков перевозили! Тень метнулась - рванули стоп-кран. Решили, что заключенный побежал. А это я. Поймали, в милиции долго сидел. Время спустя завербовался в Котлас лес пилить. С "Дружбой-2" управляться умел. Паспорт отнес в контору, которая собирала работяг, мне 420 рублей взамен. Кинулся на базар, там пирожки с мясом, ливером…

- Красота.

Иду - уминаю! Голодный! Навстречу тренер, у которого первенство области по велосипеду выигрывал: "Что на тренировки не ходишь?" Рассказал ему про Котлас. Он деньги у меня отнял, свои добавил - паспорт забрал назад. И отправил в "Динамо". Вот, кстати, история. Лет в 13 накопал шесть мешков картошки. Мать послала продавать на рынок в Тулу: "Все что заработаешь - твое". На эти деньги купил гармошку и белую майку в синюю полоску с буквой "Д". С какой же гордостью ее носил! Не подозревал, что скоро вся жизнь будет связана с "Динамо".

- Прославились вы в лыжах. Не в велосипеде.

Я - мастер спорта на шоссе и треке. Но зима подошла, а велогонщиков от армии не освобождали.

- Почему?

Лейтенант на велосипеде под машину попал - и насмерть. Генерал приказал: "Велосипедист? За забор не пускать!" Мне служить не хотелось. И очутился я в "Динамо" у заслуженного-презаслуженного человека, 14-кратного чемпиона СССР по лыжным гонкам Василия Смирнова. Он технику мне ставил. Гоняет по кругу, кричит: "Ра-а…" Я бегу. Снова крик: "Ногу опустил, и катись на ней, пока я "раз" не скажу".

- Если б не ушли из велоспорта и там достигли бы выдающегося?

Не исключено. Я выносливый, упертый. Проезжал 25 километров по Военно-грузинской дороге, не вставая с седла. На одних бедрах. Ножищи здоровые. В Туле спорил с деревенскими, что полуторку обгоню.

- На что спорили?

На две бутылки водки. Стартуем одновременно. Грузовик на ямах прыгает, а я на велосипеде объезжаю. И выигрываю!

- А говорите, пить бросили.

Не до такой же степени. Наработаешься - вечером с мужиками махнуть не грех. В деревне всё пили! Даже денатурат! С крутым чаем разводишь - нормально идет. Уж мне поверьте.

- Легенда ходит, как на Олимпиаде-1972 вы японскому журналисту матерком ответили. а тот написал, что ваше "Дахусим" - вроде заклинания…

Это перед "тридцаткой". Пурга. Он подошел, спрашивает: снег повалил, как бежать-то? А я пробурчал "Да х… с ним". Это сейчас к спортсмену до гонки никого не подпустят, а тогда корреспонденты свободно бродили. Лезли в душу. Палкой бы их ткнуть.

- От кого узнали, что история пошла гулять по миру?

Мне из Японии газету прислали, а здесь перевели.

- Мы читали про трюк с мазью во время эстафеты в Саппоро. Как додумались?

Когда-то на соревнованиях спросил у финна Мянтюранты: "С мазью проблема. Какую посоветуешь?" Он указал: "Вот хорошая". Сдуру послушал. А она вообще не ехала! Я помнил про тот эпизод и перед своим этапом начал при норвежце Харвикене якобы протирать лыжи мазью. При этом тюбик держал в сантиметре, водил чистым пальцем. Гадал: клюнет или нет? Я даже поздравить его успел с золотой медалью: мол, шансов у меня нет. Все это сыграло.

- Догадывались, что сыграет?

Норвежец был из тех людей, которых я изучил. Если парень маленько в детстве избалованный, все у него получалось без стрессов, - гнилой внутри. Тебе остается нащупать место, где эта гнильца. Туда надавить. И я нащупал - очень ему славы хотелось. Представлял уже, как страна обрадуется золоту.

- Он побежал мазаться?

Шепчет тренеру: "В третий раз Веденин подмазывает…" Косятся на голубой Swix у меня в руках. И свои лыжи от носка до пятки! Считай, я 15 секунд отыграл. Затем на спуске - 12. Опять схитрил. Сказал заранее нашим ребятам: "Встаньте там и кричите "Веденин!" Так и сделали. Харвикен голову поворачивает, две секунды на этом теряет. Палка проскользнет - и три отыгрываешь. А он несколько раз обернулся.

- Если б не хитрость - вы все равно выиграли бы?

Не знаю. Но зла было много!

- На кого?

На болельщиков наших. 800 человек приплыли на корабле из Владивостока. С трибун уходили, не дожидаясь окончания эстафеты.

- Почему?

Не верили в успех. А главное - последний день магазины работали. Надо ж было суточные потратить. Корреспонденты следом потянулись. Ни одной фотографии моей не сохранилось с этой гонки, ни одного интервью! Перед стартом столкнулся с тренерами Каменским и Кузиным. Плоская бутылка коньяка, отхлебывают из горла: "Слава, второе место - тоже место!" Что это?! В итоге единственный мой снимок из Саппоро - на "полтиннике". И то не меня фотографировали, а ботинки.

- ???

Знаменитый гонщик Ернберг открыл фирму, наладил выпуск ботинок. В них я бежал. Их щелкнули, ну и меня заодно. Не было бы ботинок - не было и фото.

- Откуда такая роскошь?

У меня был в Швеции персональный болельщик, миллионер Курт Люсель. В 1965-м отправили туда - без денег, без всего. Местная федерация должна была принять. Делегация небольшая, руководителем назначили профессора Аграновского. Мне там на трассе кричали: "Русиш шпион!"

- Почему?

Потому что тренировался со шведскими сборниками - и по мне в Москве позже вычисляли их готовность. До отъезда инструктировали: "Все записывай. А записи шифруй".

- Денег вам с собой не дали. А лыжи?

Две пары и одни ботинки, которые на третий день развалились. Причем ботинки были моего тренера Колчина. Выступал он в них лет двадцать. И вот сижу в номере, латаю. Дратвой прошиваю. Заходит швед: "О, Веденин!" Я сразу вспомнил про тетрадь, в которой расписывался.

- Что за тетрадь?

Из КГБ. 37 пунктов, что запрещено за границей. Нельзя, к примеру, автографы давать внизу чистого листа. Принимать подарки, денежные призы. С кем-то знакомиться. А тут на пороге стоит какой-то дядька. Берет мои рабочие лыжи за носок - раз, и отломил! Видит в моей руке недошитый ботинок - восклицает: "Музей!" Выхватывает и вместе с дратвой выбрасывает в форточку. Потом - тяжеленные эстонские кеды с капроновыми стельками. Двумя пальчиками, брезгливо…

- Не поколотили его?

Хотел. Это ж чистая провокация. Все, как в КГБ учили - кеды выкинул, лыжи переломал. Схватил его, припер к стене. Он заверещал: "Ноу, ноу, спутник…"

- Спутник?

Да. Почему-то звал меня спутником. Говорит: "Завтра в 7 утра тебе привезут все новое". Он ушел - а я поплелся свое добро искать под окнами в сугробе.

- Нашли?

И нашел, и дошил. В 7 утра стук в дверь - на пороге незнакомец. Притащил три пары лыж, палки, кроссовки, ботинки, тренировочный костюм. У меня паника. Брать-то нельзя! Я ж расписался!

- Да. Ситуация.

Я к Аграновскому. Разрешил: "Только больше не проси!" - "Да мне уже и не надо, теперь все есть". Полюбил меня Курт. Он и к Клаве Боярских тепло относился, и к Ване Утробину. На Олимпиаду в Гренобль повез лыжи для всей нашей сборной.

- Бескорыстно?

Абсолютно. На его BMW крыша просела! Все для советских! А однажды уникальный случай произошел. В 1969-м поспорил он со шведскими журналистами, что я выиграю Олимпиаду. На следующий день газеты вышли с шапкой: "Люсель ставит на Веденина полтора миллиона крон!"

- Вам что-то перепало?

В Саппоро Курт принес чек на полтора миллиона. Я отказался - так он направился к председателю Спорткомитета Павлову. Чтоб я официально мог взять чек. Тот послал к Гончарову из ЦК, который курировал команду. Гончаров запретил - а мне сказал: "Слава, тебя родина и так отметит!" Курт шипел: "Спутник, дункель…"

- Это что?

Дурак, мол. Не понимал, почему отказываюсь. Зато Курт нам с призовыми помог. Прежде валюту, которую сборная зарабатывала на коммерческих соревнованиях, забирали тренеры. Сдавали в Спорткомитет, получали пять процентов, а лыжникам - шиш. Мы не догадывались, как нас дурят, пока финны перед гонкой не пообещали каждому по 250 марок. Ждем - тишина. Пошли разбираться и услышали: "Так ведь тренерам отдали".

Переглянулись мы, сделали выводы. Следующий этап в Швеции. Через Курта договорились с организаторами: "Тренерам ни-ни - все ребятам в конверте". А тем какая разница? И за одну гонку нам отвалили столько, что почувствовали себя миллионерами! Сроду таких денег в руках не держали!

- Сколько?

Я за первое место получил две с половиной тысячи крон. Другие поменьше. Там же тотализатор был. Ставили на лыжников, как на лошадей. Наши премиальные, как объяснил Курт, зависели от выручки.

- Что тренеры?

Пришли: "Где валюта?" Мы в ответ: "Какая? Ничего не знаем". Все, конечно, молчали.

* * *

- Как сложилась жизнь Курта?

Трагически. Умер в 53 года. Из-за меня.

- То есть?

Он перенес три инфаркта, таблетки горстями глотал. Приехал на Олимпиаду в Саппоро. Как кто-нибудь из наших медаль завоевывает - Курту тренеры шампанское наливают. То за меня, то за Галку Кулакову. Плохо ему стало, улетел домой. И вот дочь его вспоминала, как смотрел мою эстафету по телевизору. Налил шампанского в самовар, который я же ему подарил. После победы выпил полный стакан. Ему говорили - нельзя! А он: "Веденин. Спутник. Мой!" И утром скончался.

- Вы упомянули Боярских, трехкратную олимпийскую чемпионку. Алевтина Колчина, которая выступала с ней за сборную, рассказывала нам: "Секс-контроля в те годы не существовало. А Клава была между "женщиной и мужчиной". От рождения повышенный уровень тестостерона. Мы видели, что она бреется, в душ с нами не заходила…"

Да ну, классная тетка! Мужских черт у нее я не замечал, лицо чистенькое. У одного лыжника даже короткий роман с Клавкой был. Хотя замуж она так и не вышла. Девки недолюбливали ее, поэтому чаще с нашей командой общалась. С Куртом накануне гонки могла бутылку водки выпить, а утром спокойно бежала и выигрывала.

- Кулакова так и живет в деревенской глуши под Ижевском?

Это не глушь, а шикарный коттеджный поселок. Удмуртская Рублевка. Кулакова поселилась там с Ниной Парамоновой. Они давно дружат, не замужем, вот и решили, что вдвоем веселее. Галка до Олимпиады в Инсбруке расписалась с нашим массажистом Владимиром Володченко. Собралась к нему в Москву переезжать, машину купили. Но через три месяца их развели.

- Кто?

Тренеры. Виктор Иванов, возглавлявший женскую сборную, шумел: "Галя, Родине нужны медали! А если ты забеременеешь и не попадешь на Олимпиаду?!" Житья им не давали. В поездках вместе не селили. Она плакала, а его вскоре к конькобежцам перевели. Семью разбили, заставили оформить развод. Больше мужей у Галки не было. Мы иногда в Москве встречаемся. Знаете, какая пенсия у Кулаковой, Мухачевой и Олюниной, победивших на Олимпиаде в эстафете?

- Какая?

9 тысяч! Они представляли общество "Труд". Те, кто за профсоюзы выступал, в таком же положении. Стыд и позор! Нам-то, динамовцам, легче. За выслугу набегает приличная сумма. Меня Оля Данилова благодарит за то, что в свое время убедил вернуться в "Динамо". Ее тренер в "Труд" перетащил. Но я напомнил Оле слова, которые услышал от динамовского начальника, когда сам много лет назад хотел демобилизоваться: "Не встречал человека, которого бы погоны задавили". И я подписался на офицера. В Саппоро улетел старшим лейтенантом, после золота на "тридцатке" вручили телеграмму от генерала погранвойск: "Поздравляю, товарищ капитан!" Думаю, ошибся, что ли? А он своей властью досрочно мне звание повысил.

- Здорово.

Сколько спортивных обществ развалилось, в "Динамо" же, слава богу, порядок. Важно, чтоб руководители были "не освобожденные от физкультуры". А те, кто любит спорт.

- У Кулаковой дома музей. Почему бы вам свой не открыть? Трофеев-то не меньше.

Их почти не осталось. Первая жена, когда развелись, из окна повыкидывала кубки, вазы, дневники, ножи…

- Какие ножи?

Охотничьи. Была у меня коллекция. Особенно жалко уникальный самодельный нож, который подарил якут, трижды Герой Соцтруда. Пятилетку он за два года выполнял - по добыче соболя, по пушнине. У него на спине швы толщиной с палец - память о встрече с медведем.

- Легко отделался.

Рассказывал, что этим ножом распорол медведя от паха до горла, когда тот его "обнял".

- Где вы познакомились?

Есть поселок Сангар - от Якутска два часа на самолете. Меня как-то пригласили туда на республиканские соревнования. С нами Саша Тихонов был. Я ему в той поездке шампанское проспорил.

- Как?

Саша сказал, что воткнет нож в сметану - и тот стоять будет. Я не поверил. Оказывается, якутские коровы дают молоко 6-процентной жирности. Поэтому сметана такая густая, что можно резать ножом, будто масло. Тихонов-то об этом знал, он ездил в те края, норку стрелял, когда с деньгами было туго.

* * *

- Были у вас нелюбимые трассы?

После пражской весны 1968-го самый противный выезд - Высокие Татры. Нас там ненавидели! Чешские лыжники, когда мы заходили в зал помазать лыжи, орали: "Оккупанты, вон!" Окна в гостинице, где мы жили, камнями закидывали. Пошли на кухню за чайником или кастрюлей - не дают. Чтоб чаю попить, воду грели в раковине. Затыкаешь дыру - и врубаешь два кипятильника. Дурдом! Да и в гонке провокации бывали. На подъемах стояли рабочие, замахивались на нас лопатками. Пытались по спине треснуть. Лопатку рукой перехватываешь - и матюком на них. Но секунды-то теряешь. А в 1970-м на чемпионате мира в Татрах у меня вообще золотую медаль украли!

- Каким образом?

На дистанции 50 км выигрывал у финна Ойкарайнена минуту, все под контролем. Неожиданно за поворотом возле сарая пацаны зашебуршились, подбежали и сыпанули стирального порошка. Я оглянулся, а они сзади граблями заровняли, снежком присыпали. Все, лыжи катить перестали! Я на руках кое-как вторым финишировал, ладони до крови стер.

- Протест подавали?

А как доказать? Лыжи грязные. Тогда круг был 25 км, камеры не везде. Это сегодня они повсюду натыканы, круги меньше - 7-8 км.Обидно получилось и в Швеции на супермарафоне "Васалоппет". От основной группы на девять минут увез в отрыв финна Сиитонена и шведа Бьелинга. Стартовали мы на зеленых мазях при температуре минус 8. А на финише, когда прошли через перевал, было плюс 3. Лыжи не держат. На 78-м километре вижу надпись " Servi с e fix ". Думаю - подмажусь, и нормально. Швед, который, уже еле держится, вдруг ускоряется. Подкатывает первый к рюкзаку, вытаскивает красный Rex , мажет лыжи - и швыряет тюбик в лес. Да еще, зараза, ручкой нам помахал.

- Вот гад.

Мы с Сиитоненом рюкзак открываем - там ничего, кроме полужидкого мыла. Опять на одних руках пришлось бежать. В концовке я финна обошел. Потерял за эту гонку шесть килограммов. Когда начал раздеваться, кожа на ногах от пота и соли чулком снялась.

- Кто из хоккеистов пригрозил вам, знаменосцу, на церемонии открытия Игр-1972?

Во главе колонны самые здоровые стояли - Рагулин, Ромишевский… За пару минут до выхода на парад ко мне подошел инструктор ЦК. Напомнил: дескать, этикет обязывает около ложи японского императора склонить флаг. Хоккеисты недовольно загудели: "Слава, ты перед кем наше знамя будешь преклонять?! Поднял на вытянутых руках - и строевым шагом! Понял?!"

- Огорчился император?

Я на него не смотрел. Газета "Вечерний Саппоро" фотографию с парада сопроводила подписью: "Советский Союз бросил вызов всем!" А это политический вопрос, вот чиновники из Спорткомитета на меня и накинулись: "Что натворил?! Дома ответишь!" Но после двух золотых медалей об этом, слава богу, никто не вспоминал. В том числе император, который лично поздравил с победой в эстафете. Подарил деревянную японскую маску. Привез домой, так сын ее жутко боялся. Где-то затерялась.

- А марка китайская с вашим портретом сохранилась?

Кто-то из друзей заиграл. Но марка не китайская - японская. Мне ее из Саппоро прислали. На фотографии я в кимоно. История такая. На Олимпиаде меня и Володю Воронкова, который бежал первый этап эстафеты, пригласили в местную баню. С русской ничего общего она не имеет. Зал человек на пятнадцать. Запах, как на конюшне. Тебя закапывают в горячую смесь из опилок и травы. Одна голова торчит. Лежишь минут десять, японочка в чем мать родила у каждого салфеткой пот со лба вытирает.

- Однако.

А в раздевалке выдают полотенце, шапочку, кимоно. Мы с Воронковым облачились в него - и в этот момент нас тайком щелкнули. Володе такая же марка пришла. А Феде Симашеву из Японии девчонка полгода надушенные письма слала.

- Та самая, из бани?

Другая. Не в курсе, где с ней познакомился. Федя был мастер заигрывать с девчатами. Вот японочка и влюбилась.

- Посвященное вам стихотворение Роберта Рождественского знаете наизусть?

- "Репортаж о лыжной гонке"? Лишь пару строк: "Ты, пожалуйста, добеги. Дотерпи, родной! Дотяни, достони, дохрипи…" Он был на Играх с группой поддержки. Правда, на эстафете тоже не остался, рванул по магазинам. В Саппоро мы толком не пообщались. Встретились во Дворце съездов, когда меня Орденом Ленина награждали. Рождественский на банкете подошел, выпили по фужеру.

- В шутку не попрекнули поэта: мол, что ж с трибуны-то ушел?

Зачем? Вот тренерам я высказал. Каменский губу прикусил. А Кузин заплакал. Наверное, уже крепко выпивши был.

* * *

- Что помешало вам попасть на третью Олимпиаду в 1976-м?

Я мечтал выиграть "полтинник" в Инсбруке. Но меня обманули. Я согласился слить кровь. Теперь это называется кровяной допинг. Официально его запретили в 1985-м. А в нашей сборной предложили использовать перед Инсбруком. Когда команда отказалась, Захавин, зампред Спорткомитета, и тренеры взяли меня в оборот. Напирали на то, что я - единственный коммунист в сборной, должен переубедить ребят. К слову, членом КПСС стал при интересных обстоятельствах. Вызвали после Саппоро в КГБ: "С Орденом Ленина беспартийным за границу выезд закрыт". И за день оформили партбилет! Без всякого стажа, собраний.

- Кровь вы сдали?

Да, 680 граммов. Первым. Выступил в роли подопытного кролика. В институт крови приехали те, кто тренировался в группе Колчина, - я, Володя Лукьянов, Толик Шмигун… А другие сумели уклониться. Иван Гаранин сказал: "Веденину терять нечего, он олимпийский чемпион. А нам зачем рисковать?"

Спустя три недели - отборочный чемпионат страны. Тренеры говорят: "Петрович, не волнуйся. При любом раскладе гонка на50 км в Инсбруке - твоя". На "пятнашке" проиграл 11 секунд, на "полтиннике" - 8.

- Формально отбор не прошли?

Да. И меня отстегнули от Олимпиады. До этого был в отличной форме, порхал по горам. Раньше вообще лыжники были ого-го! Закваска деревенская, крепкие, выносливые. Помню, летом в Алахадзе тренировались на ипподроме. Жарища, а у нас 30-километровый кросс. Витя Круглов говорит жокею: "Спорим, что я быстрее пробегу 20 кругов, чем ты на рысаке?"

- И что?

Поначалу жокей вперед вырвался. Витька поравнялся с ним на восьмом круге. Тут выскочил старший конюх. На наших глазах нагайкой отхлестал паренька.

- За что?

Так ведь лошадь чуть не загнал! Она в пене. А Витька - свеженький. Еще и с нами 18 кругов спокойно дал. Во, какая подготовка была! И никакого допинга! Мне он тоже был не нужен. А после переливания обратный эффект произошел. То ли кровь не прижилась, то ли иная причина. Но при подъемах в гору, едва пульс доходил до 180, я задыхался. Чувствовал, как из живота подступает комок к горлу - и все, шагу ступить не в состоянии. Карьеру закончил.

12 лет отработал главным тренером женской команды "Динамо". Когда Союз развалился, председатель ЦС "Динамо" Богданов подарил мне пачку анонимок. Много любопытного о себе почитал.

- Например?

Писали, что Веденин спит со всеми спортсменками, которых тренирует. Хоть к тому моменту я уже был с Ларисой. Мы не сразу расписались - первая жена два года не давала развод. Добился его через суд с четвертой попытки, причем бывшая супруга на заседании так и не появилась. Отношений давно не было, но я ждал, когда сын повзрослеет. Чтоб понимал - ухожу не от него, а от матери. Пару лет после этого в гараже ночевал.

- В каком смысле?

В прямом. Большую часть времени я проводил на сборах. А когда возвращался, спал в "Волге". Или у друзей. Потом надумал к Ларисе в Сыктывкар переезжать. В Сандунах отвальную устроил. Среди друзей там были секретарь замминистра МВД и адъютант Андропова. Они не знали, что за повод. Как услыхали, что в Сыктывкар намылился, за голову схватились: "Забудь! Мы поможем". И нам с Ларисой дали квартиру в Беляеве.

- Она моложе?

На 17 лет. Лыжница. Как увидел в сборной - влюбился. Пацанов предупредил: "Эту девочку не трогать!"

- Прислушались?

Да, в команде уважали. На сборах все девчата с кем-то дружат, только Лариса одна да одна. Люба Зыкова, будущая жена Коли Зимятова, говорит ей: "Скажи спасибо Петровичу, что без мальчика ходишь…" - "Как?" - "А вот так! Он запретил к тебе приближаться". Ну и закрутилось у нас.

- Чем жена занимается?

Ведет лыжную секцию. На ветеранских чемпионатах мира выступает. Да и на тренировках с мальчишками у нее постоянно по 10 километров в день набегает.

- А вы - катаетесь?

Каждую зиму на лыжах! Для меня это всегда в радость. Правда, год назад инсульт перенес. В деревне прихватило. Месяц в местной больничке провалялся. Правая рука не разгибалась, врачи сказали - надо ампутировать. Я понял, что пора валить. Вещички собрал и тихонечко через дырку в заборе дёру!

- Как в детстве.

Ну да. Друзья рекомендовали мануальщика в Тульской области. Хорошо, машина "автомат", сам к нему добирался, рулил левой. И он меня на ноги поставил. Если сначала кулак не разгибался, сейчас этой рукой и гантели поднимаю, и ведро с водой таскаю. А главное - снова на лыжах кататься могу!

Веденин Вячеслав Петрович родился 1 октября 1941 года в деревне Слобода Дубенского района Тульской области. Первые шаги к спорту были продиктованы необходимостью ежедневно добираться до школы, находящейся в 5 км от дома. Летом на велосипеде, зимой на лыжах. В юношестве Вячеслав Петрович серьёзно занимался велосипедным спортом, подтверждением тому служит норматив «мастер спорта СССР», выполненный им.

15 лет. Деревня Слобода, Дубенского района, Тульской области.

Служба в рядах Советской армии

Крайний справа.

Но жизнь расставила все на свои места и в двадцатилетнем возрасте лыжный спорт прочно обосновывается как основное направление жизни Вячеслава Петровича. Лишь в 25 лет Веденин попадает в сборную команду СССР по лыжным гонкам, заняв шестое место на 50 км гонке. Многие не верили в «возрастного» лыжника, но все еще было впереди (Вячеслав Петрович Веденин - 13-ти кратный чемпион СССР). В 1968году на X Олимпийских зимних играх в городе Гренобль (Франция) он завоевывает серебряную награду в гонке на 50 км. Через два года на чемпионате мира в городе Высокие Татры (Чехословакия) становиться двухкратным победителем на дистанции 30 км и в эстафете 4x10 км.

Чемпионат мира в Высоких Татрах 1970 год. Веденин, Воронков, Симашев.

Саппоро 1972 год.

Оглушительный успех Вячеславу Петровичу принесли XI Олимпийские зимние игры в городе Саппоро (Япония). На дистанции 30 км Веденин выигрывает золото и становится первым советским лыжником, завоевавшим первое место в данной дисциплине. В эстафете 4х10 км Веденин совершает настоящий спортивный подвиг, отыграв более минуты у норвежского лыжника Йоса Харвикена. Многолетние тренировки и неиссякаемое трудолюбие позволило отыграть минуту на последнем этапе эстафеты - сделать, как многим казалось, невозможное.

Финиш знаменитой эстафеты.

Золотая четверка - Владимир Воронков, Юрий Скобов, Фёдор Симашев, Вячеслав Веденин.

Саппоро, 30 км.

Награжден «Орденом Ленина» и «Трудового Красного Знамени», заслуженный мастер спорта СССР, почетный гражданин Тульской области, почетный гражданин города Кандалакша.

В настоящее время ведет активную общественную деятельность, поддерживает детский лыжный спорт в Тульской области. Ежегодно проводит соревнования «Лыжня Веденина» в селе Воскресенское (Тульская область) - соревнования, собирающие до 500 юных спортсменов, и «Экстрим кросс» в деревне Подрезково (Московская область).

Победа есть победа. И все-таки каждая из них имеет свою окраску. Свою цену. Свой особый подтекст. Как это ни парадоксально на первый взгляд, есть победы "обыкновенные", "рядовые", что ли, и есть такие, что остаются в памяти людей навсегда. Привлекающие к себе всеобщее внимание. Делающие их авторов героями мирового спорта. Такими были победы Владимира Куца в Мельбурне, Юрия Власова и Виктора Капитонова в Риме, Вячеслава Иванова на трех олимпийских озерах, Бориса Лагутина в Мехико. Теперь в этот славный список великих спортсменов навсегда внесено и имя Вячеслава Веденина.

Для того чтобы понять истинную цену свершения того или иного человека, нужно обязательно знать путь, пройденный им от нуля до вершины.

Вячеслав Веденин родился 1 октября 1941 года в маленькой деревеньке Слобода, что в сорока километрах от Тулы. Кругом грохотала война, тяжелым испытанием и огромным, ни с чем не сравнимым горем навалившаяся на людей. Не миновало оно и семью Ведениных: за два с половиной месяца до появления Славы на свет, где-то под Смоленском, в отчаянных сражениях с гитлеровскими захватчиками, погиб его отец, рядовой Советской Армии.

Тяжелое детство. Работа наравне со взрослыми с 13 лет.

Трудности... Нелегко их переносить, но, видимо, именно они закалили характер паренька, научили бороться и терпеть, дали силы для того, что ему предстояло свершить в своей жизни. Где исходная точка его посвящения в спорт? У школьного порога. Деревенский учитель Леонид Харитонов сам был горячим поклонником спорта и всячески прививал любовь к нему своим ученикам. Каждый урок - напряженная тренировка. Каждое воскресенье - соревнования. Да не простые, а с подзадориванием, с незатейливыми, но желанными призами, с неизменным вопросом:

Ну, а сегодня кто кого?

У Харитонова научился Слава искусству постановки корпуса, широкому лыжному шагу, смелым поворотам... Но главное, школьный учитель передал ему свой широкий серьезный взгляд на спорт н наказ: никогда не довольствоваться тем, чего достиг, мечтать и бороться за свою мечту.

Закончив десятилетку, Вячеслав уехал на учебу в областной центр, успешно поступил в железнодорожный техникум, а еще через два дня - в спортивную секцию к известному тульскому тренеру Павлу Смирнову. Дело было в самом начале осени, и основные тренировки шли на велосипеде. Да и могло ли быть иначе в городе Туле. Слава полюбил нехитрую эту машину, первым приходил на занятия, последним уходил, стараясь точно выполнять задание своего наставника.

Все вроде бы складывалось хорошо. Но недаром говорят, что жизнь, как и небо, всегда безоблачной не бывает. Заболела мать. Чтобы помочь ей, пришлось вернуться в родное село. Но приехал сюда Слава со своим велосипедом, который, по настоянию Смирнова, закрепили в секции за Ведениным.

Времени для занятий в обрез, но и здесь, в селе, лишенный какого-либо постоянного контроля, Слава тренировался много и самозабвенно. И в ранние часы тихих деревенских рассветов, и в раскаленные зноем полуденные "просветы", и в вечерние сумерки можно было его увидеть на пыльных извилистых и трудных проселочных дорогах. Два-три раза в неделю выбирался на тренировку в Тулу. Туда да обратно восемьдесят километров, да полтора часа напряженной тренировки, которую выдерживали далеко не все городские, а он выдерживал.

Одним словом, первое увлечение детства - лыжи - отходило на задний план, уступая место новому. И в тот год, когда Виктор Капитонов стал героем Римской олимпиады, Вячеслав Веденин завоевал звание чемпиона Тульской области и право на получение серебристого значка мастера спорта. Павел Смирнов сказал своему любимому ученику:

Лет пять назад Виктор тоже не думал, что победит самого Трапе. А вот поди ж ты...

Но не всегда мы поступаем так, как хочется: очень часто нашими действиями руководят обстоятельства.

Осенью 1960 года парнишка из тульской деревни, сын солдата, был зачислен в Московское высшее Краснознаменное училище пограничных войск. Все ему здесь понравилось, кроме одного: в этом знаменитом учебном заведении не было велосипедной секции. И это поначалу очень огорчило юношу. Он стоял перед начальником физподготовки, сообщившим ему эту весть, расстроенный, и уже не веря в то, что услышит что-либо приятное, а скорее так, для порядка, спросил:

А лыжной тоже нет?

Что ты, лыжная у нас прекрасная. И руководит ей один из талантливейших советских тренеров Виктор Бучин...

Через год Центральный совет ордена Ленина добровольного спортивного общества "Динамо", членом которого состоит Веденин, проводил встречу поколений, встречу старой спортивной гвардии с талантливой молодежью. К этому событию был приурочен выпуск специального номера газеты, в которой "новички" отвечали на своеобразную анкету, где был и такой вопрос: "Кто ваш идеал в спорте - назовите его имя и объясните, на чем основывается ваше уважение, ваша любовь к нему?"

Передо мной ответ мастера спорта Вячеслава Веденина. Переписываю его дословно: "Для меня всегда образцом, или, как у нас теперь говорят, маяком, в спорте был и остается Павел Колчин. Мне нравятся его целеустремленность, воля, трудолюбие, скромность и преданность лыжам". Прошло несколько лет, и в Саппоро на пресс-конференции после гонки на 30 км заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Павел Колчин точно этими же словами охарактеризовал Вячеслава Веденина.

У них действительно очень много общего - и родились в деревне, и трудное детство, и беспредельная верность делу, которое они выбирают.

Наверное, общность характеров и общность мечты в конце концов и определили то, что они стали не только учителем и учеником, но и верными друзьями-единомышленниками, умеющими во всем понять друг друга.

К туляку еще не пришли громкие, парадные победы, но знатоки лыжного спорта все чаще и чаще называют его имя, когда мечтают о будущих победах. И когда в декабре 1966 года Федерация лыжного спорта СССР получила приглашение от союза лыжников Скандинавии прислать кого-либо из советских атлетов для совместных тренировок, выбор пал на Веденина.

Не приученный к особому вниманию, не избалованный славой молодой офицер-пограничник принял эту честь без особого воодушевления.

Почему? - спросила я у него.

Долго объяснять, - махнул рукой, да и только.

Но потом все разъяснил Колчин. Оказывается, Веденин очень волновался, сумеет ли должным образом оправдать оказанное ему доверие, воплотить его в реальные ценности.

Но, коль скоро решение было принято, он поехал и там, в чужих странах, уже будучи и сам испытанным мастером, сильным турнирным бойцом, вел себя с внимательностью и старательностью наипрележнейшего ученика. Это было одним из характернейших выражений его натуры: глубокое уважение к чужому опыту, жажда знаний, новых сведений, которые помогли бы продвинуться хотя бы на шаг к намеченной цели.

Когда в далеком Саппоро Вячеслав добился своей самой большой победы, журналисты всех стран наперебой стали писать о его высоком боевом духе, о неукротимости воли, постоянном стремлении вперед.

Эти качества он проявил гораздо раньше, на чемпионате мира 1966 года в Холменколлене. Он приехал туда зеленым новичком, которого никто - ни участники, ни журналисты - не принимал всерьез. Но после 10-го километра его имя звучало во всех портативных рациях:

Веденин! - кричали контролеры.

Веденин! - нервно повторяли своим ученикам изумленные, ничего не понимавшие наставники.

Веденин! Веденин! Веденин! - неслось по дистанции сигналом тревоги и радости.

Многим казалось, что необычайный темп лидера - всего лишь блажь дебютанта, что он не выдержит его и скиснет раньше, чем успеет кого-либо напугать. Но прошло двадцать, тридцать, сорок километров и сорок пять, а он по-прежнему показывал лучшее время, по-прежнему держал гонку под током высокого напряжения. И не вина, а беда его, что на последние четыре километра не осталось необходимого ему запаса сил - он еще не умел в турнирах такого ранга точно и целесообразно расходовать их.

Мог бы уже тогда оказаться первым, но буквально перед самым финишем его обошли пять "китов" современного лыжного спорта. Однако имя Вячеслава Веденина было внесено в блокноты тренеров всех сильнейших национальных сборных с грифом "особо опасны". И все известные спортивные издания посвятили ему свои обзоры, единодушные во мнении, что с этим русским придется теперь считаться всем!

Нужно еще много работать. И многому учиться.

Прошло еще два сезона. Вячеслав за это время пополнил свою коллекцию медалей: он дважды получил "золото" за победные финиши в пятидесятикилометровой гонке на чемпионате СССР и одну - в эстафете 4 X 10. И уже без всяких сомнений и колебаний ему была вручена "путевка в Гренобль".

Он приехал в столицу X Олимпиады известным, популярным мастером, и все прославленные асы лыжни приветствовали его как равного. И популярные обозреватели, составляя свои "гороскопы", не забывали внести в список возможных кандидатов на победу его фамилию.

И все-таки... Эти же обозреватели считали, что у москвича по-прежнему недостаточно шансов провести борьбу на равных с такими прославленными "звездами", как норвежцы X. Греннинген, П. Тилдум, У. Эллефсетер, финны К. Лаурила и Э. Мянтюранта, шведы Г. Ларссон и М. Рисберг. Это действительно была когорта необыкновенно сильных, опытных, мудрых спортсменов, и даже уступить им в равной борьбе было бы почетно.

Веденин же всех оставил за своей спиной, и только У. Эллефсетеру удалось опередить его на 16,7 секунды. Причем этот ничтожный просвет образовался в результате сражения, которое они вели не видя друг друга, участвуя по существу в заочном поединке. В поединке, где преимущество было на стороне норвежца: он стартовал на добрый десяток номеров позже.

Зная немного французский язык, в Гренобле я каждое утро покупала спортивную французскую газету "Экип". Сохранился у меня и такой номер газеты. На первой странице огромный портрет нашего гонщика, и через всю страницу жирными буквами напечатано имя Веденина и внизу фраза, которая в переводе звучала дословно так: "Веденин - сенсация! Веденин - герой!"

Весь мир признал его как героя олимпиады, кроме... нас. Мы, журналисты, не постарались, не смогли как следует объяснить величие им совершенного, и на Родине Веденина встретили очень сдержанно. Встретили не как великого стайера, впервые в истории нашего спорта завоевавшего олимпийское серебро, а скорее как участника команды-неудачницы. Веденин не обиделся.

Раз люди требуют большего, значит, я обязан его добиться!

И в этом ответе, в этом выводе был весь человек, умеющий не покоряться судьбе и считать вполне справедливым и закономерным любое требование, предъявляемое к нему.

Народ мне доверил выступать от его имени, народ мне и судья, - сказал он однажды.

Но самым строгим, самым яростным и непримиримым судьей Веденину был он сам. Каждое выступление, каждую гонку пропускает он сквозь критическое сито и после каждого старта, чем бы он ни закончился, говорит самому себе:

Нужно трудиться еще больше! Нужно работать!

"Работа лыжника! Как бы мне хотелось, чтобы с нею познакомился и описал ее какой-нибудь мужественный поэт. Да, это тема для героической саги. Работа в прямом смысле слова! На рубке леса, косьбе, пилке дров. Многие километры ежедневных кроссовых пробежек. Грохот штанги. И - безмолвие лыжни. Ежедневное прохождение сложных дистанций, где изнурительные "тягуны", где вихревые спуски, где сечет глаза поземка, валит ветер или вяжет ноги оттепель.

А потом ты приходишь на базу - в маленький домик, затерянный где-то в лесу, развешиваешь насквозь промокшее обмундирование и, сваленный тяжелой усталостью, лежишь на койке. И думаешь о большом городе, где по ярко освещенным улицам текут толпы, где нарядная публика заполняет залы театров и концертных залов, где остались твои жена и дети, твои близкие и друзья. А ты лежишь, прислушиваешься к вою метели, к скрипу раскачивающихся досок и думаешь, что завтра надо пройти еще больше, поработать еще напряженнее. Потому что высшая твоя цель - оправдать оказанное доверие и выступить в предстоящей гонке лучше, чем в предыдущей".

Эти замечательные, вдохновенные и в то же время отмеченные строгой правдой слова принадлежат одному из прославленных лыжников прошлого, заслуженному мастеру спорта Ивану Рагожину, автору очерка, посвященному Вячеславу Веденину.

Мне хотелось бы к этому лирическому рассуждению добавить несколько конкретных фактов и цифр. Мы как-то подсчитали с Павлом Колчиным, и вышло, что за десять лет занятий "большим спортом" Веденин по меньшей мере дважды обогнул на лыжах земной шар по экватору, дважды обежал его по кроссовым тропам и трижды, как минимум, пронесся на велосипеде. Думаю, что все это достаточно правильно воспримется вашим воображением и поможет всем нам еще отчетливее, зримее представить цену его чемпионских наград.

В 1970 году в Высоких Татрах пришел к московскому динамовцу колоссальный по современным меркам успех. Шутка ли: на чемпионате мира он завоевал золотую и серебряную медали в личных гонках да еще одну золотую - в эстафете. Теперь уже все вынуждены были признать, что в его лице мир имеет одного из самых выдающихся гонщиков.

Но победа не только радовала - она заставляла о многом задуматься. Там, на снежных трассах Чехословакии, парень из советской команды не на шутку раззадорил многих гигантов, так же, как и он, мечтавших о лыжной короне. И Вячеслав, и его тренер Павел Колчин прекрасно понимали, что в Саппоро будет гораздо труднее, чем в Высоких Татрах. Кому-кому, а уж им-то хорошо была известна мудрость кажущейся банальной фразы, что удержать завоеванное куда труднее, чем получить его.

После Высоких Татр, после своей победы на чемпионате мира, Веденин словно бы отошел в тень. Он принимал изредка участие в состязаниях, однако финишировал далеко не первым, словно устав от постоянного повторения своего имени, от вспышек журналистских "блицев" и многочисленных интервью. Он "отдыхал", если можно определить таким словом тот колоссальный, ни с чем не сравнимый объем работы, которую он выполнял под руководством Павла Колчина. И этот его психический отдых, эту тактику, построенную на том, чтобы сохранить как можно больше нервной энергии к олимпиаде, некоторые иностранные обозреватели восприняли по-своему. Начали писать, что "Верхние Татры были высшей точкой в спортивной биографии Веденина, что именно там он пересек пик своей спортивной формы". Что же, может быть, они и впрямь так думали, а может быть, просто мечтали о том, чтобы так вышло.

Был теплый зимний вечер. Вечер накануне лыжной гонки на 30 километров. Совсем недавно закончились торжества по случаю открытия XI зимних Олимпийских игр, расцвеченный тысячами красок праздник, а следующее утро должно было стать их рабочим началом.

По специальному разрешению руководства нашей команды мы проникли "на минутку" к нашим лыжникам. Постучались в комнату Веденина. Здесь был и Павел Колчин. Тренер нам сказал:

Гонку мы уже всю обсудили. Слава только что слал на "отлично" теорию: знает трассу, как дорожку к собственному дому. Не то что каждый подъем - каждый бугорок, каждый поворот. А завтра будем сдавать практику.

Задавать вопросы казалось бестактным. Веденин сам предложил: почитайте телеграммы. Интересно.

Они лежали на столе довольно заметной стопкой. Весточки с Родины. Пожелания успехов. Из деревни Слобода Тульской области, где впервые стал на лыжи семилетний подросток. От командования и курсантов училища пограничных войск. От рабочих знаменитого оружейного завода... И вдруг - "Ты должен победить в первой гонке в первый рабочий день олимпиады. Твой Алексей Маресьев"!

Это все я тоже знаю наизусть, - произнес вдруг Вячеслав. - Хорошие, добрые слова. Возьму их с собой в дорогу.

Когда мы проснулись, на какое-то мгновение показалось, что началось светопреставление: беспрестанно, неумолимо валил густой снег. Он начал падать, кажется, еще ночью и повалил еще сильней, когда мы прибыли на стадион. Жалко было смотреть на наших тренеров. Особенно волновался казавшийся мне до этого невозмутимым Венедикт Каменский. Он то и дело повторял:

Скандинавская погода...

Повезло норвежцам.

В какое-то мгновение не выдержал Павел Колчин, шумнул:

Это мы еще посмотрим, кому повезет!

Часы показывают ровно 9 по местному времени. И сейчас же, по сигналу судьи, в густую белую пелену нырнул первый участник - веселый, беззаботный, успевший понравиться всем француз Жильбер Фор. Через тридцать секунд вырвался на дистанцию наш молодой лыжник Федор Скобов. И он знал, и мы все, что ему не повезло с жеребьевкой, но в лыжах всегда кому-то не везет.

Дистанция гонки состояла из трех десятикилометровых колец. Три одинаковых по длине, но совершенно различных по степени трудности кольца. Первое - самое легкое. Словно увертюра к той симфонии мужества, которую предстояло сыграть участникам. Зато второе - настоящий ад: тяжелый двухкилометровый подъем вначале и еще несколько таких, но менее крутых.

Когда в местный пресс-центр, где мы ожидали известий с трассы, сообщили положение после первой десятки, я вспомнила тихую комнату Веденина в олимпийской деревне и телеграмму от Алексея Маресьева, которая лежит там на столе.

"Помнит ли о ней Слава?" - почему-то подумала в ту минуту я. Признаюсь, мне показалось, что чемпиону мира не удастся выполнить просьбу прославленного героя войны. Лучшее время было у нашего Федора Симашева (30.24), потом шел Долганов, норвежец Харвикен, швейцарец Келин, швед Ларсон, норвежец Тилдум и только потом, правда, проигрывая ему самую малость, наш Слава. Но нужно было учитывать, что Пал Тилдум, грозный и многоопытный соперник, идет сзади и может с помощью своей многочисленной "свиты", расставленной по дистанции, корректировать свои действия.

А потом мне вспомнился Гренобль и наши неудачи в первых стартах, которые, быть может, в конце концов определили настрой делегации и стали причиной общей неудачи. Я подошла к председателю нашей лыжной федерации Вячеславу Петровичу Захавину и спросила его:

Как вы думаете, удержатся Симашев и Долганов?

А Веденина вы что, уже сбросили со счета? - спросил в свою очередь он. - Рано. Очень рано.

Второй круг. Он начинается, как и первый, здесь же, на стадионе. И мы имели возможность увидеть в лицо всех участников этой необычайной снежной драмы. Они делали большой разворот и уходили по параллельным прямым лыжни к новому испытанию.

Мы знаем, как тяжело им. Но, поверьте, было тяжело и нам, зрителям, а точнее, слушателям этих состязаний. Ведь мы не видели борьбы, не видели того, что происходит там, в белом кипении, а жадно прислушивались к тому, что передают тренеры, сгрудившиеся у рации, связанной с дистанцией. А потом, когда подошел срок, мы так же жадно всматривались в световое табло, чтобы посмотреть, как расставлены силы после двадцатки.

Но если мы не видели борьбы, то ощущали все ее нюансы. Каждое известие, приходившее на стадион, становилось предметом общего обсуждения, споров, догадок и волнений. Поверьте, мы их испытывали не меньше, чем зрители на трибунах хоккейного стадиона, имеющие возможность уловить каждую деталь матча.

Итак, кончалась "двадцатка". Сначала мы видим время Симашева - 1.06,23. Но оно пока ничего не говорит. Только когда промежуточный финиш проходит швед Ларссон (1.05,56), понимаем, что наш лыжник сдал. Молчим. Знаем, что он не виноват, по существу на его долю выпало в этой гонке прокладывать лыжню, на которую так долго валил пушистый снег. Сдал и Долганов (а еще через два километра он сломал лыжу и практически выбыл из борьбы).

И вдруг на табло загорается фамилия Веденина, и перед ней лучшее время дня - 1.05,39.

Ура! - крикнул кто-то, но его резко оборвал один из тренеров:

Подождите. По пятам идет Тилдум.

И сейчас же подбежал кто-то другой, сказал полушепотом:

Сглазить хотите, черти?!

Все тут же смолкли. И я только про себя молила:

Славочка, дорогой, не подведи. Теперь ведь надежда только на тебя.

И Веденин, как это всегда бывает в последнее время, не обманул наших надежд. Он подтвердил, что успех, пришедший к нему в Высоких Татрах, не случаен и что он действительно является самым сильным гонщиком планеты на "тридцатке".

Но сказать о человеке, что он победил, - это значит еще ничего не сказать. Победила его прекрасная физическая закалка, его воля, его продуманная до деталей вместо с тренером тактика. Первая треть пути - разведка и, до некоторой степени, дезориентация соперников: дескать, смотрите, Веденин к настоящему сражению не готов, плетется где-то в серединке.

Вторая треть - решающий, изматывающий всех главных конкурентов рывок. Редкий и неожиданный выход вперед. И заключительная - тактическая игра с теми, кто еще сохранил способность бороться. Точное сличение их графика со своим. И выигрыш решающих секунд.

Так годы труда, самопожертвования, мужества спортсмена и тренера принесли первый выдающийся успех - первую в истории нашего отечественного лыжного спорта золотую олимпийскую медаль в личном зачете. И этого одного было бы вполне достаточно, чтобы остаться навсегда в памяти людей. Остаться примером для поколений. Но Вячеслав уже "наработал" столько, что ему суждено было здесь, в олимпийской столице, совершить новые подвиги. Суждено, хотя ни он, ни его тренер, ни тем более миллионы наших болельщиков еще ничего не знали об этом.

В тот день Саппоро напомнил мне своей общей тональностью далекий Инсбрук. В домах олимпийской деревни, отведенных советской делегации, поселилась большая радость. Веденин не только победил сам. Он дал победный настрой всей нашей олимпийской команде. Он вместе с тем повернул в нашу сторону флюгер всеобщего внимания. Снова, как когда-то в Инсбруке, мы оказались предметом атаки многочисленных наших коллег. Прямо на финишо тридцатикилометровой гонки к нам подбежал корреспондент швейцарской спортивной газеты Карл Матер и умолял:

Расскажите что-нибудь интересное о вашем Веденине...

Мы старались помочь, как могли. Швейцарец поблагодарил и крикнул на прощание:

Этот парень великолепно сделал свое дело. Завтра о спортивной России заговорит весь мир. Поздравляю вас!

Так с поздравлений начались для нас белые недели в Саппоро. И с каждым днем поздравлений становилось все больше и больше.

Снова вспоминаю Гренобль. Последний день лыжного турнира. Команда Норвегии, уже давшая до этого двух олимпийских чемпионов, с необыкновенной для таких соревнований убедительностью выигрывает эстафету 4 X 10. Корреспондент норвежского радио, в недалеком прошлом известный лыжник, чемпион VI и VII зимних Олимпийских игр в гонке на 15 км Халгейр Бренден тут же, у финиша, кричит в микрофон:

Да, сегодня весь мир снимает шляпу перед лыжниками Норвегии. Им нет и еще долго пе будет равных в мире.

Саппоро. 13 февраля 1972 года. Последний день лыжного турнира. Со второго этапа сообщают, что впереди идет норвежская команда - с отрывом от ближайшего соперника на одну минуту. Один за другим покидают лыжный стадион журналисты, в том числе и многие советские - одни спешат к горе Тейне, где идут состязания по слалому, другие торопятся поспеть во что бы то ни стало на заключительные периоды хоккейной битвы. Здесь их уже ничто не задерживает: все предельно ясно!

Из наших журналистов я остаюсь на трибуне почти в одиночестве. Не скажу, чтобы меня удерживало какое-то предчувствие, просто хотелось досмотреть все до конца, лично составить впечатление об этой битве нашей команды. Стою и слушаю, как голосом, в котором вновь появился восторг Гренобля, ведет свой репортаж неутомимый Бренден.

Спешат минуты. Бегут где-то там, в лесу, лыжники. Мы все смотрим в ту точку, где должен появиться норвежский гонщик. И вдруг, словно шум горного обвала, до нас докатываются неистовые крики. А потом мы увидели, как появился лыжник с первым номером на груди. И как упал еще пытавшийся бороться, еще пытавшийся его догнать Харвикен.

Когда Вячеслав Веденин пересек линию финиша, победно и гордо первым принеся эстафету, я случайно увидела Брендена с микрофоном в руках. Голоса его в общей сумятице не было слышно. Я подошла вплотную и спросила у переводчика:

Что он говорит?

Тот прислушался, улыбнулся:

Он говорит норвежским радиослушателям, что то, что совершили сейчас русские, не способен совершить никто в мире. Он говорит об истинном величии Веденина. Это большая честь услышать из его уст подобные слова.

Победа московского динамовца в тридцатикилометровой гонке, его бронза на 50 км были восприняты с восторгом и еще раз укрепили за Ведениным славу "звезды" первой величины. Но подлинную славу он обеспечил себе именно 13 февраля на последнем этапе эстафеты 4 X 10.

Тут я хочу сделать небольшое, но, как мне кажется, очень важное отступление. Когда свершилось то, о чем я только что рассказала, многие журналисты, в том числе и наши обозреватели, стали писать о выступлении Веденина как о чем-то граничащем с чудом. Я уже не беру газетные отчеты, которым можно простить некоторую торопливость и эмоциональную возбужденность. Но вот строки из спортивного журнала, вышедшего несколько месяцев спустя после окончания олимпиады. Вот как там характеризуется выступление Веденина в эстафете: "Он, в победе которого на "тридцатке" мы не усмотрели и тени сенсации, в последний день одержал победу столь сенсационную, что она до сих пор не укладывается в сознании и кажется невероятной".

Это красивые, но неточные слова. Еще два года назад в Высоких Татрах Слава доказал, что способен на такое.. В Саппоро он не совершил чуда, а лишь повторил его. Для того чтобы подтвердить это, я позволю себе процитировать одно из описаний выступлений Веденина на чемпионате мира 1970 года.

"Вячеслав Веденин выиграл золотую медаль в гонке на "тридцатке". Мужественно вел он себя и в гонке на 50 километров. Правда, тут был допущен один практический просчет: сосредоточив все внимание на Триммере, Вячеслав упустил из вида опытного финна К. Ойкарайнена. В результате здесь - серебряная медаль".

И все-таки самый большой подвиг Вячеслав, по моему твердому убеждению, совершил в эстафете 4 X 40 километров.

Когда были пройдены три ее этапа, когда уже закончили борьбу Владимир Воронков, Валерий Тараканов, Федор Симашев, выяснилось, что мы проигрываем команде ГДР почти минуту. Это колоссальный разрыв. И уже никто не сомневался, что победа за немецкими гонщиками.

Эта уверенность подкреплялась тем, что от команды ГДР стартовал на заключительном этапе Клаузе - один из сильнейших спринтеров мира, занявший в индивидуальной гонке на 15 км четвертое место, тогда как Веденин был на этой дистанции всего лишь пятнадцатым.

Итак, мало кто верил в чудо, но Веденин его совершил. Он вырвал у немецкого гонщика "потерянную" минуту и финишировал первым.

Не правда ли, предельно схожая ситуация? И повторение ее еще выше поднимает значение совершенного Вячеславом Ведениным и того, что он сделал в Саппоро. То, о чем забыли некоторые мои коллеги, очень хорошо помнил норвежец Харвикен. И правильно писала одна японская газета, что "ужас неизбежности поражения в любом споре с Ведениным витал над норвежцем и лишил его необходимых моральных сил для борьбы с этим гигантом".

Я пишу все это, чтобы образ нашего лидера предстал перед нами с предельной точностью. Я пишу все это, потому что Высокие Татры и Саппоро входят в его биографию как единое целое. Две золотые медали на "тридцатке", "серебро" и "бронза" на 50 км, две золотые медали в эстафетах, которые по существу принадлежат ему больше, чем кому-либо, - такой багаж выдвигает его в число великих гонщиков.

А теперь вернемся в Саппоро, в тот день 13 февраля, который, насколько бы он ни отдалялся, всегда будет нам памятен, дорог и близок.

В минуты радости друзьям и соотечественникам победителей свойственна чрезмерная восторженность, и они награждают своего кумира громкими эпитетами и часто переоценивают значимость совершенного. Но представьте себе человека, который почти держал в руках золото и потерял его. Человека, который предельно устал и предельно разочарован. Я говорю об олимпийском чемпионе в гонке па 50 км норвежце Пале Тилдуме после эстафеты. Вот уж кто, конечно, меньше всего был склонен в те мгновения к преувеличениям и сентиментальности. Признаюсь, мы - несколько журналистов - долгое время даже не решались подойти к нему. Но работа есть работа, и мы отважились. И спросили, что он думает о закончившихся состязаниях.

Эго торжество русской команды. И, прежде всего, торжество вашего Веденина, который обеспечил себе сегодня спортивное бессмертие.

В довершение скажу, что, находясь в Саппоро, я имела возможность беседовать со многими известными нашими и зарубежными лыжниками и у каждого спрашивала, что, по их мнению, особенно отличает московского динамовца от его товарищей и соперников. Ответы, как ни странно, были очень похожими, но, пожалуй, точнее и ярче сформулировал общую мысль друг и наставник Веденина, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Павел Колчин:

Он оставляет на дистанции все свои силы - до последней капли. Он никогда не жалеет себя ради борьбы и ради победы.

Вот качество, которое сделало обыкновенного тульского паренька, сына солдата, советского офицера героем мирового спорта и любимцем своего народа.

Однажды советский поэт Роберт Рождественский написал стихотворение «Репортаж о лыжной гонке». Начиналось оно так:

«Бесконечен этот тягун,Как дорога в неблизкий свет.За твоею спиною - сквозь гул -Потрясающе катит швед!Ты выигрываешь у негоПолсекунды, пол-ерунды!Крут подъемище!Кто кого: Или он тебя или ты»…

Посвящены эти строки вполне конкретному событию - победному финишу Вячеслава Веденина на Олимпиаде в Саппоро.

Двукратный олимпийский чемпион, четырехкратный чемпион мира, тринадцатикратный чемпион СССР родился в 1941 году в деревне Слобода Тульской области. Там и начал кататься на лыжах, прикрепляя их к валенкам. Когда учился в шестом классе, Вячеслав решил стать олимпийским чемпионом. Ради этого, по его собственным словам, он бросил пить и курить.

Вячеслав Веденин на зимних Олимпийских играх в Саппоро. 1972 год. Фото: rsport.ria.ru

Норму первого разряда Веденин выполнил еще в школе, до которой зимой добирался как раз на лыжах - 7 км в одну сторону. В 1957-м он выиграл Спартакиаду школьников Тульской области, упросив судей допустить его к соревнованиям без необходимых документов. Затем Вячеслав переехал в Тулу, стал работать пожарным и, тренируясь в обществе «Динамо», выполнил мастерский норматив … по велоспорту. Чуть позже он стал мастером спорта и в лыжах.

В 1968 году Веденин дебютировал на Олимпиаде в Гренобле и завоевал серебро на 50 км. Спустя два года он стал чемпионом мира, выиграв 30 км, а затем принес сборной СССР золото в эстафете, выйдя на последний 10-километровый этап с минутным отставанием от одного из лучших спринтеров тех лет немца Клаузе.

Удивительно, но в 1972-м в ходе олимпийской эстафеты в Саппоро Веденин этот трюк повторил! Только отыгрывать минуту пришлось не у немца, а у норвежца Йоса Харвикена. И именно этот эпизод вдохновил на стихи поэта Рождественского.

Эстафета завершала лыжную программу Игр. К тому моменту по одной победе было уже у каждого из трех главных конкурентов - Норвегии, Швеции и СССР, причем первую в истории нашей страны золотую медаль в 30-километровой гонке завоевал как раз Веденин. Командная гонка складывалась для нас успешно до третьего этапа, в ходе которого Федор Симашев проиграл Ивару Форму больше минуты.

Эстафетная четверка Саппоро. Веденин второй слева. Фото: flgr.ru

Пока Веденин ждал старта своего этапа, Харвикен уже скрылся в лесу, а советские журналисты и болельщики, прибывшие из Владивостока, отправились в магазин тратить валюту. То, что в него никто не верит, Вячеслава страшно разозлило. По трассе он пронесся вихрем, не видя и не слыша ничего вокруг.

Помогла и небольшая хитрость. Пока Харвикен еще не ушел на этап, Веденин сделал вид, что смазывает лыжи. Соперник поверил и намазал свои. По словам Вячеслава Петровича, секунд 20 на этом он отыграл. Но надо было отыграть еще более сорока. Это удалось сделать на трех подъемах, тех самых тягунах, упомянутых Рождественским.

Того, как он финишировал, Веденин не помнит. В интервью «Спорт-Экспрессу» он описал те мгновения так: «Последний километр бежал на автомате. Помню, бегу, а потом - темнота. Следующее воспоминание - как мне уже после финиша зубы пытаются разжать. Видимо, я их в остервенении так сжал, что говорить не мог. Когда же дар речи ко мне вернулся, первым делом спросил: "Ну как, мы выиграли?" Потому что в конце этапа уже ничего не понимал, был одним сплошным сгустком нервов».

Веденин на играх в Саппоро. 1972 год. Фото: flgr.ru

А вот что писал о тех событиях корреспондент газеты «Советский спорт». Статья «Золотое начало - золотая концовка» вышла 15 февраля 1972 года: «Казалось, все было проиграно. Минута и одна секунда разрыва; на дистанции Харвикен - один из лучших лыжников Норвегии, позади (очень близко) швед Лундбакк - победитель в гонке на 15 км. Серебряная у нас медаль или бронзовая? - вот, казалось, в чем был вопрос. Норвежцы уже тискали в объятиях И. Форму, сумевшего убежать на третьем этапе от Ф. Симашева. Норвежцы полагали: победа обеспечена. Остается достойно обставить спектакль. Северяне выстроились с флагами у своего домика, напряженно вглядываясь в заснеженную даль. Вот-вот должен вынырнуть из нее Харвикен.

Но все собравшиеся увидели Веденина, и это было более чем чудо. То, что он сделал на своих десяти километрах, затмило все сделанное до сих пор, ибо никто, как бы ни старался, не мог припомнить подобного случая на соревнованиях столь высокого ранга…».

За эту эстафету Веденина наградили орденом Ленина, но для него самого важнее медаль, добытая в личной гонке. Она была первой - сбылась мечта.

«Сложность заключалась в отсутствии у нас раций, - вспоминает Веденин. - Бежать пришлось вслепую, не имея представления о скорости хода соперников. Успокаивало одно: всех их я превосходно знал, понимал, кто на что способен, и поэтому никого не боялся, верил в свои силы. Однако первый 10-километровый круг оказался для меня неудачным, я сильно отстал. Пришлось наверстывать на втором, который стал самым важным. Я не просто отыгрался, но и набрал отменный ход, который удалось удержать до финиша».

С 30-километровой гонкой связана еще одна история. Перед стартом говорящий по-русски местный журналист спросил у Вячеслава, как бежать, ведь снег повалил? Веденин ответил. На следующий день в японской газете появился заголовок: «Произнеся волшебное слово "Дахусим", русский спортсмен выиграл Олимпиаду!»